К началу разговора с Владимиром Путиным в студию поступило почти 2,5 млн вопросов – больше, чем к концу прошлогодней прямой линии, сообщили ее организаторы. Всего вопросов в итоге было прислано более 3 млн.
Свое выступление президент начал с подведения итогов прошлого года (есть проблемы, но в целом все не так уж плохо), заверил, что при сохранении внутренней консолидации никакие новые угрозы России не страшны, и немного поспорил с экс-министром финансов Алексеем Кудриным о соотношении «головы» и «сердца» в грамотной экономической политике. По поводу Украины Путин высказался весьма сдержанно (главное – выполнить минские соглашения, а будущее Донбасса – в руках Киева) и в целом миролюбиво отозвался о Западе (у нас врагов нет, и мы ни с кем не ссорились). А про оппозицию сказал, что она «может и должна участвовать официально и легально в политической жизни».

Опрошенным «Ведомостями» оппозиционерам прямая линия, однако, не понравилась. Общее впечатление – очень скучно, выдохлись все пропагандистские ходы, говорит Сергей Обухов (КПРФ): «Все то же самое: сначала бояре напугают народ, потом явится царь и защитит всех от плохих бояр». От рекорда в 3 млн звонков скорее нужно плакать, считает коммунист: это торжество ручного управления страной, чтобы что-то решить, нужно непременно дозвониться Путину. Раньше прямая линия могла исправить что-то важное, сейчас она превратилась в пародию, в челобитную президенту, соглашается эсер Андрей Туманов: «Президент не должен решать эти проблемы, это за него должны делать суды, местное правительство, чиновники». А активист «РПР-Парнаса» Илья Яшин не увидел принципиальных отличий этой линии от предыдущих – они по-прежнему напоминают «рекламные ролики для поддержания рейтинга Путина».

Эксперты оценили 13-ю прямую линию не столь однозначно. Путин хорошо чувствует разницу между темами, которые пригодны для политического шоу, – и в которых нужно быть чрезвычайно аккуратным, поясняет сдержанность президента руководитель близкого к Кремлю Центра политической конъюнктуры Алексей Чеснаков: «Тема будущего Донбасса и политического урегулирования комментировалась им ровно в той мере, в которой требуют интересы России – без излишних эмоций, с сохранением пространства для диалога со всеми сторонами конфликта». Профессор Киево-Могилянской академии Алексей Гарань, напротив, не услышал от Путина чего-то нового по украинскому вопросу: «Это повторение российской позиции: мы ни при чем, виноват Запад и украинские националисты».

«Отсутствие накала страстей в ходе прямой линии вызвано новой повесткой дня», – уверяет руководитель близкого к Кремлю фонда ИСЭПИ Дмитрий Бадовский. По его словам, президент сосредоточился на вопросах развития страны, социально-экономических задачах, поэтому спокойная и деловая интонация прямой линии после бурного последнего года – это правильно.

Прямая линия, пресс-кон­ферен­ция президента, послание Федеральному собранию – это все мероприятия, ожидания от которых по традиции мощнее, чем резонанс по их итогам, считает политолог Михаил Виноградов. Чем больше усилий и пиара вкладывается в предварительное продвижение формата, тем более ровно (а порой и скучно) проходит мероприятие – таковы законы жанра, и в этом году вышло именно так, говорит эксперт: «Если в нулевые прямая линия была формальным жанром, то теперь она стала носить некий элемент троллинга: критики троллят Путина, в ответ президент троллит то Кудрина, то [главного редактора радиостанции «Эхо Москвы» Алексея] Венедиктова, и, очевидно, ему это нравится». Но в отсутствии агрессивной риторики, по мнению Виноградова, можно увидеть и сигнал к отказу от радикализации в украинском вопросе, свойственной прошлому году, и шанс на снижение ожиданий масштабной войны.
Популярность такого формата у населения очень высокая, считает политолог Евгений Минченко: это такая «архетипическая возможность пожаловаться лично царю, это дорогого стоит». Основное, что беспокоило граждан, – экономика, курс рубля и «лишь бы не было войны», и в этой части президенту удалось внушить населению оптимизм, говорит эксперт.

Сценарий и драматургия прямой линии были на этот раз плохо просчитаны и президенту пришлось действовать в предложенных рамках, полагает политолог Николай Злобин: «Очевидно, что с его стороны был потерян интерес, потерян драйв: ни шуточек, ни приколов, все очень затянуто – длинные вопросы, включения, все это сломало формат, и прямая линия превратилась в прием у чиновника». Президент в роли доброго Деда Мороза, которому задано 3 млн вопросов, – это не предмет для гордости, говорит Злобин: «Это значит, что кроме него в стране никто ничего не может решить, что система не работает ни на местном, ни на законодательном уровне».

В подготовке статьи участвовали Елена Мухаметшина и Ольга Чуракова